Александр Афанасьев - Меч Господа нашего-3 [СИ]
Но ничего. У него — и свои знакомые здесь есть.
— Сказал, не надо такси… — отмахнулся он, смахнув руку. Пристававший таксист был особенно наглым.
Таксист не отставал.
— За двести в любую точку города — выкрикнул привычную белиберду и вполголоса добавил — от Башлыкова привет. Идите за мной…
Мимо неторопливо грузящихся автобусов, по запруженным людьми лестницам — они поднялись наверх. Один пролет, другой… Вышли на улицу… было не столько жарко, сколько душно. Скворец был здесь не раз — но такой погоды не припомнил…
— Вон, машина моя…
Скворец глянул на приткнувшийся «под знаком» БМВ, не последнего года, но приличный, потом перевел взгляд на фургон Фольксваген с высоким и длинным кузовом, приближающийся со стороны стоянки троллейбусов — и сразу все понял. Но сделать ничего не успел, они уже были со всех сторон и явно — это было не первое их задержание. Он обернулся… увидел двоих мужиков, одинакового примерно роста, держащих пистолеты — пулеметы… они не смотрели ему в глаза, они смотрели ему в район живота, в геометрический центр цели и стояли так, что куда не рванись — очередь перепилит. Приехали… Потом — в бок уткнулся пистолет и чей-то голос произнес.
— Шагай к машине…
В машине — том самом Фольксвагене — их сноровисто, ухватисто приняли. Электрошокером в почку, мешок на голову, наручники на руки…
Они ехали какое-то время… на удивление недолгое, может — минут пять. Потом — еще немного, машину сильно трясло. Потом — машину остановили, их начали принимать, одного за другим, тащить, подхватив под руки. Куда-то вниз, в подвал…
Потом их передали из рук в руки, протащили немного, потом с них сорвали колпаки. Они были в каком-то подвале — но не частного дома, а обычном, бетонном подвале. Светил свет — но не им в лицо, а так, чтобы освещать сцену. На стене — висел черный флаг с белой саблей и шахадой, перед ним — стояли боевики. Одетые в гражданское, но с черными масками. Два автомата, пистолет-пулемет, обрез из помпового ружья…
— Добро пожаловать в Имарат Кавказ, булгарский вилайят, русисты.
Скворец сплюнул
— Это моя земля. А не твоя.
Вопреки ожиданиям, его не ударили. Боевики… засмеялись.
— Ты — глупый русист. Глупый и слабый. Это — его земля, а не твоя. Его дети будут жить на ней по Шариату, а не твои…
С этими словами лидера боевиков — один из террористов стянул свою маску. Скворцу — впервые стало страшно от того, что он увидел…
— Ты же русский! Русский! Вспомни имя свое!
В ответ — такой же человек, как и он, с курносым лицом и голубыми глазами — сказал, как плюнул
— Мое имя Абдалла…
Боевики радостно заржали…
Башкортостан, Россия
Управление ФСБ по РБ
Уфа, ул. Крупской 19
Вечер 28 июля 2015 года
Как и бывает в таких ситуациях — свои могут рассчитывать на помощь только своих, и опер ФСБ — может рассчитывать на помощь только своих — но реально рассчитывать. Как и всякая замкнутая система, ФСБ держится на взаимной помощи и взаимном прикрытии — и отказавший в помощи своему рисковал превратиться в изгоя. Отказывали в помощи только тем, кто был уже помечен, помечен прежде всего начальством и пачкал все и всех, кто находится вокруг. Оказывать помощь таким, пошедшим вразнос, было чревато.
Маханув на своей машине около пятисот километров — о российские просторы! — Башлыков прибыл в Уфу, один из главных русских городов на этом направлении, столицу зауралья. У него было всего пара часов — чтобы решить проблему до тех пор, пока ее не начнут решать другие люди и другими методами…
Он нашел ресторан, небольшой, дешевый, скорее забегаловку, которую хозяин претенциозно обозвал рестораном. Она была на улице Крупской, что его устраивало как нельзя лучше- потому что на Крупской было управление ФСБ по Республике Башкортостан.
Из ресторана он позвонил Пашке Онищенко — его фамилия у многих вызывала смех и издевки. Ценность опера определяется не только его связями в поднадзорной среде и количеством агентов и информаторов — но и его горизонтальными связями среди других таких же как он оперов. Горизонтальные связи позволяли по звонку делать работу, которую в противном случае пришлось бы делать через согласование, которое заняло бы несколько дней — и только в обход бюрократии можно было вести оперативную работу действительно эффективно.
С Пашкой — они познакомились в Москве на курсах повышения квалификации. Оба списали телефоны друг друга. Между Удмуртией и Башкортостаном не было прямой границы — но связь могла потребоваться в любой момент и по любому поводу. Как сейчас…
Пашка — прибыл в ресторан почти сразу, ждать не заставил. Невысокий, субтильный, с улыбкой на лице — он совсем не походил на опера ФСБ, тем более из департамента по борьбе с экстремизмом и терроризмом.
— Здорово.
— Здорово… как обычно — заказал он официанту и Башлыков понял, что это место пользуется популярностью среди сотрудников ФСБ из расположенного рядом управления. Многие засиживались допоздна — а дома готовить не было ни сил, ни желания. Потому и питались — либо пирожками либо здесь…
— Что за хрень происходит?! — с ходу наехал на коллегу Башлыков
— Да слышал… — Онищенко скривился — пропустили мы что-то. Если бы эти придурки мясню не устроили… жили бы не тужили. У меня полчаса — предупредил он — нас на усиленное дернули, я еле вырвался…
— Я не про это. Я просил встретить моих. Они пропали, ни слуху ни духу.
— А… Я что-то и запамятовал, у нас начальство… звери. Хизб-ут-Тахрир тут весь, постоянно профилактировать надо. Короче, извини, брат, замотался, забыл…
У Башлыкова появилось стойкое ощущение, что ему нагло врут прямо в лицо. Он позвонил Онищенко, своему контакту здесь и попросил встретить людей. Люди пропали, причем сразу, первый же контрольный звонок не прошел. Это значит только одно — что Онищенко имеет либо прямое либо косвенное отношение к их исчезновению, потому что кроме него — никто не знал.
— Глянь.
Онищенко передвинул к себе фотографию, которую выложил Башлыков, вгляделся
— Снято здесь. Я знаю — где.
— Е…
— Что?
— Забудь.
Башлыкову это не понравилось.
— Вот так прямо?
— Да. Забудь.
Глаза Башлыкова сузились
— На моей территории пятьдесят людей в мясорубке провернули. Просто так это не проканает, Москва приехала.
— Кто?
Башлыков ткнул пальцем
— Мы предполагаем, что вот этот.
Принесли спагетти с соусом. Простая и сытная жратва…
Онищенко несколько секунд смотрел на фотографию.
— Этого не знаю.
— А соседи.
Онищенко только улыбнулся понимающей улыбкой — из чего следовало, что это его агенты. Или один или оба…
— Мне надо с ними встретиться.
— Завтра утром. Переночевать есть где?
— Сейчас.
Башкирский опер отложил вилку
— Не гни, сломаешь — сказал он, и словно невзначай согреб фотографию на край стола.
— Бери — теперь уже тусклой, недоброй улыбкой улыбнулся Башлыков — у меня их много. Скоро все эти орлы в федеральном розыске будут.
Онищенко вздохнул
— Тебе чего надо? Ты что, телевизор не смотришь? Тлеет уже… вот — вот вспыхнет. Ты-то тут — зачем мутишь? Что надо?
— У меня три человека в Уфе пропали. Надо найти.
— Кто они тебе?
— Внештатники.
Онищенко снова улыбнулся понимающей улыбкой.
— Внештатники, говоришь?
Обоим было понятно, о чем речь. Многие управления ФСБ, департаменты по борьбе с экстремизмом и терроризмом использовали многочисленные появившиеся после поражения на Украине патриотические, ветеранские, националистические, откровенно фашистские (а были и такие) организации как доступную и на все готовую ударную силу для решения тех или иных своих проблем. Отношения с такими вот «внештатниками» строились везде по разному — где они откровенно держали целые районы, где наоборот — шестерили на ФСБ. Все это — напоминало Союз Русского Народа и агрессивно-монархистские организации типа «Черная Сотня» перед развалом Российской Империи в семнадцатом. На насилие — отвечали еще большим насилием, в краткосрочной перспективе это определенно срабатывало, а вот что будет в долгосрочной — не мог сказать никто. Потому что драться по принципу «я дерусь потому что… потому что я просто дерусь!» можно было очень недолго. А вот дать всему этому смысл, дать цель — этого пока никто не мог. И даже не пытался…смочь. Все просто жили, как могли.
— Я все сказал.
Онищенко забросил в рот измазанных красным спагетти, неторопливо прожевал. Потом — уставился на Башлыкова своими равнодушными, совиными глазами.
— Давай, по-тиханцу решим. Тебе эти внештатники кто? Братья, родаки? Вот так сделаем… если ты говоришь, что у меня тут змея подколодная завелась — я тебе верю. Я поговорю со своими… они его сдадут, он им и на… не нужен. А ты за это — своих внештатников сдашь моим, им тоже надо как-то… — Онищенко невесело улыбнулся — слова делом подкреплять. Расценки такие — за хороший диск от пятидесяти до ста штук. По Ижевску ты в доле на пять процентов, извини, больше не могу, тут тоже все есть хотят. От себя отрываю. По местной — на двадцать. Годится?[22]
